Этим летом в интернете началась новая волна обсуждения харассмента, абьюза и насилия — пострадавшие делились собственным опытом. Многие рассказали, что сталкивались с харассментом и насилием со стороны хороших знакомых и друзей — а в качестве доказательств использовали личные переписки. Их публикация привела к большой дискуссии уже о том, как меняются общественные нормы приватности.
Многие считают публикацию скриншота нарушением тайны переписки, но юридически этот процесс устроен сложнее. Советник, руководитель практики частных клиентов адвокатского бюро «S&K Вертикаль» Юлия Андреева отмечает, что в ч. 2 ст. 23 Конституции РФ, посвящённой тайне переписки, говорится о том, что к ней не должны иметь доступа третьи лица, для которых не была предназначена информация. Кроме того, существует ст. 138 УК РФ «Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений» — но она подразумевает, что нарушителем тайны становится третье лицо, а не один из участников переписки.
По словам Юлии Андреевой, человек вправе публиковать личную переписку с другим человеком, но здесь есть нюансы. Например, закон «О персональных данных». Персональные данные — это любая информация, которая прямо или косвенно относится к физическому лицу, и её раскрытие в скриншоте может попасть под нарушение закона. По словам эксперта, в законе дана очень общая формулировка, поэтому риск, что суд признает какие-то сведения персональными данными и определит нарушение, всегда существует. Судебная практика, по словам эксперта, признавала персональными данными и фотографии, и информацию о смерти, и номер мобильного телефона. Кроме того, эксперт говорит, что следует быть осторожнее с информацией, которая является личной и семейной тайной другого человека. Говоря проще, это информация о человеке, которая не является общеизвестной, — например, тайна усыновления или романтические отношения, которые он скрывает.
Помимо этого, по словам эксперта, информация в переписке может быть признанной порочащей честь и достоинство второго собеседника — и тогда можно стать уже ответчиком по такому делу в суде. Похожая ситуация была, например, с журналисткой Екатериной Фёдоровой, обвинившей в изнасиловании соучредителя медиахолдинга PrimaMedia Алексея Мигунова. Фёдорова выложила в фейсбуке скриншот переписки, где прямо говорит Мигунову о том, что произошедшее было насилием, — позже она использовала её и в суде. В прошлом году суд признал сведения, которые распространяла Фёдорова, порочащими честь, достоинство и деловую репутацию Мигунова. Впрочем, уже в этом году суд удовлетворил кассационные жалобы.
Мы знаем, что приватность в интернете устроена гораздо сложнее, чем мы привыкли думать. Не секрет, что социальные сети собирают о нас информацию, а рекламные объявления подстраиваются под то, что нам интересно — то есть тоже основываются на том, какая информация о нас становится доступна. Нередко мы сами невольно предоставляем больше данных, чем нам бы хотелось, — и всё чаще нам приходится задумываться, как на нас повлияет то, что мы размещаем онлайн.
Не стоит забывать и о специфике интернет-общения. Переписка лишена невербальных сигналов (интонации, жесты, язык тела), которые помогают нам понять собеседника и почувствовать, как на него воздействуют наши слова. По этой же причине многие в интернете действуют и говорят так, как никогда бы не решились офлайн: даже если мы знаем человека «вживую», в переписке он обезличен. Известно, что многие пользователи Сети ведут себя грубее и воинственнее, чем в жизни. И это может быть исключительно виртуальным образом, который сопровождается и страхом разоблачения, и связанной с этим уязвимостью.
Возможно, все новые процессы — это повод ещё раз задуматься о том, как мы взаимодействуем с другими людьми. Там, где речь не идёт о нарушении границ и насилии, кажется, нет и места публикациям.